Радостное событие произошло в селе Кондинском. У православных верующих Прихода во имя Святой Параскевы Пятницы появился свой молитвенный дом

Ранним декабрьским утром на промерзших сельских улицах совсем не видать следов. Метели Филиппова поста покрыли грешную землю белым священническим омофором и заставили нас поверить, что совесть наша чиста, и грехи наши скрыты. В безлюдном мире воцарился холодный покой, спрятав под снегом зимы заледенелые глызы людских прегрешений.

Богородичное благословение

Но вот из деревянных покосившихся ворот вывернулся человеческий след. Он одиноко, но уверенно, продавил заскрипевший наст и растревожил душу неясной надеждой. Через несколько шагов он соединился с другим, потом с третьим, четвёртым, и вот уже по главной улице, взламывая охающий и проседающий снег, весело вился десяток дружных следов. Все они вели в центр большого села, где на невысоком пригорке стоял неприметный белёный дом с дымящейся трубой, дровяной поленницей и новым веником возле входа. Внутри кто-то непрерывно и монотонно читал непонятный текст, очень похожий на бабушкину молитву из детства. Взгляд упирался в дверь, на которой заботливой рукой была прикреплена тщательно отпечатанная табличка с надписью: «Приход во имя Святой великомученицы Параскевы Пятницы села Кондинское. Молитвенный дом».

…Теперь все сельчане, да и жители района в большинстве своём знают, что в военные годы в Кондинском до основания был разрушен восхитительный по красоте и величественности храм. На месте алтаря с заложенными под ним мощами неизвестных нам святых буйствовали дьявольские заросли жгучей барчениновской крапивы.Тут же лежала тёмная куча перепревшего навоза. Помню, как мы с моим тогда ещё маленьким сыном Вадимом приходили на это священное и оскверненное место. По лицу катились слезы, в горле застревал комок от жалости и бессилия. Я говорила сыну, что у каждого храма, как у человека, есть свой ангел-хранитель. Вадик смешно задирал голову вверх, дергал меня за рукав и повторял: «Где, где ангел?». Потом мы, как умели, молились бездомному хранителю взорванного храма, а в горле опять стоял комок, и по щекам текли слёзы.

Мой давний приятель и единомышленник, московский журналист и режиссёр Василий Яцкин сказал как-то: «Если вы говорите о священных вещах, кто-то свыше обязательно придёт к вам на помощь». Сначала наше село почтила своим присутствием Табынская икона Божьей Матери. Её привезли казаки Оренбургского казачьего войска, ездившие с ней крестным ходом по России. Люди собрались на молебен в сельском клубе, и это была наша первая соборная молитва. Каким промыслом оказался чудотворный образ Богородицы в нашем Богом забытом селе, до сих пор неизвестно. Однако, после этого сельчане очистили церковную территорию от навоза, крапивы и мусора и поставили на месте алтаря Поклонный крест. Вскоре они решили, что вокруг надо сделать ограждение, и смастерили палисадник. Потом появилась крытая беседка со скамейкой и высоким крестом на крыше. Место показалось голым и унылым, и женщины расцветили его ромашками, петуньями, шафранами и мальвами. Одна пожилая женщина в память о погибшем внуке посадила по краям оградки лесные рябины. Здесь никто не повышал голос, не ругался привычным для деревни матом и даже не дымил сигаретой. Одновременно в селе появился первый почти за столетие священник. По благословению благочинного Северным епархиальным округом нашим окормляющим был назначен отец Константин Стерхов. Сейчас кондинцы говорят, что если бы не его любовь и терпение, духовная жизнь сельчан бы не наладилась. Люди начали регулярно собираться на молебны в доме моих родителей. Со временем светлая горница маминого дома стала тесной для желающих молиться по воскресеньям. И тогда Параскева Пятница указала одной благочестивой женщине на заброшенное помещение недалеко от бывшего храма. Расчистка его от завалов напоминала отчаянную исповедь человека, всю жизнь бродившего на чужбине, и в конце пути вернувшегося в отчий дом. Каждый делал, что мог и умел. Люди вывозили мусор, отмывали закопченные стены из пожарных брандспойтов, белили потолок, настилали деревянные доски на земляной пол, приспосабливали к пустым глазницам окон где-то добытые рамы. Наступило ясное прозрение, что строить храм не приедет никакой богатый меценат, что молящиеся перед совместной работой и трапезой люди - это и есть община святой соборной и апостольской Церкви.

Параскевина милость

Вскоре обшарпанное помещение превратилось в заботливо ухоженный молитвенный дом. Казалось, на этом можно было бы остановиться, ведь память о взорванном храме поселилась в каждом сердце. Но кто-то незримый всё время настойчиво трогал струны человеческой души и заставлял всё чаще и пристальнее вглядываться в небо. И тогда одна сельская семья, имевшая долгое время тяжкую скорбь, пожертвовала деньги на написание храмовой иконы Святой великомученицы Параскевы Пятницы. Одновременно начались работы по пристройке теперь уже к будущему храму алтарной части. Наибольший интерес вызывало то, что разрушенную церковь в те далекие годы разобрали на кирпичи для МТС. Теперь эти же кирпичи сельчане тщательно чистили и возили обратно для алтаря строящегося храма. Недавно над молитвенным домом был водружен освящённый золотистый крест, хорошо видимый всей округе, и положивший конец человеческим сомненьям в ниспослании помощи Божьей.

Празднование Крещения на Исети возле Кондинского задумано нынче широко и душевно. Но дело не в этом. Здесь впервые откроются двери небогатого, но настоящего сельского храма, где внутри зажгут лампады, будут потрескивать дрова в печке, запахнет ладаном и воском от свечей. А на правом аналое будет встречать гостей хозяйка – храмовая икона Святой Параскевы Пятницы, написанная через сто лет кондинцами в знак скорби о содеянном и надежды на прощение.

…Следы на заснеженных улицах быстро прибавлялись один к другому, причудливо переплетались и торопились к строящейся церкви. Рядом ложились следы от автомобильных шин. Приглядевшись, можно было различить сквозь пелену декабрьской метели, как прихожане высыпали навстречу приехавшему батюшке и спешили подойти к нему под благословение. А над ними совсем низко, почти касаясь их невидимым крылом, радостно парил незримый миру Божий ангел.

Первым общинникам села Кондинское

Что за мука, что сильнее смерти,

Что за дума на сердце легла?

Кто вы, люди, строящие церковь

Посреди безбожного села?

Что теперь вы знаете такого,

Что исторгло душу из оков?

Кто вы, люди, слышащие Слово

В суетной бессмысленности слов?

Что за дух такой внутри восстал вдруг,

Что за ангел душу сторожит?

Как вы стали жаждущими Правды

Среди тех, кто от нее бежит?

Что за бес вас вёл худой дорогой,

Было ли прозрение легко?

Кто вы, люди, славящие Бога,

Посреди злословящих Его?

Чем потряс вас Крест восьмиконечный,

Что за ад отверз свои края,

Что вы стали ищущими Вечность

В преходящих формах бытия?

Мне в ответ – молчанье, как в могиле.

Слышно лишь, как с утренней поры,

Кто-то шепчет: «Господи, помилуй!»,

Да стучат у церкви топоры.

Наталья ПУШКАРЁВА (Вострякова), член Союза писателей России.