Три месяца, с октября 1986 по январь 1987 года, выполнял приказ Родины по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС наш земляк Михаил Николаевич Тюменцев

Тридцать лет назад в ночь на 26 апреля 1986 года на четвёртом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС), расположенной на территории Украины (в то время Украинской ССР) на правом берегу реки Припять в 12 километрах от города Чернобыль Киевской области, произошла крупнейшая в истории мировой атомной энергетики авария. В ликвидации её последствий принимали участие свыше 600 тысяч человек, около 2000 человек из них – жители Курганской области, 32 – из Шатровского района. Сегодня наш рассказ о ликвидаторе аварии из села Терсюкское, кавалере ордена Мужества, ветеране труда Михаиле Николаевиче Тюменцеве.

Всех жителей, которые находились в тридцатикилометровой зоне, эвакуировали в течение трёх дней после аварии. На заражённую территорию прибыли военные, пожарные, простые водители, рабочие, призванные по повестке из военкоматов со всего Советского Союза. Из Шатровского района в первый год аварии мобилизовали 5 человек, сейчас в живых из них осталось двое – Михаил Николаевич Тюменцев и его односельчанин Леонид Михайлович Нагаев. В военном билете Михаила Тюменцева указано, что он участвовал в ликвидации аварии на ЧАЭС, работая водителем. Не словоохотлив оказался бывший ликвидатор аварии, и даже немного стеснялся, что о нём вспомнили…

- Михаил Николаевич, расскажите, по какому принципу отправляли людей в Чернобыль?

- В основном брали тех, кто в срочной армии служил в химических войсках или был водителем. Также смотрели на то, чтобы человек был семейный, подходил по здоровью. Перед тем как меня отправить, я прошёл несколько медицинских комиссий. А вот сама отправка была внезапной. Я трудился на уборке хлебов, вечером приехал домой в баньке помыться, а меня уже председатель колхоза Александр Афанасьевич Киселёв поджидает. Быстренько попрощался с родными и в военкомат, там переночевали и на первом рейсовом автобусе отправились в Курган. Затем в Чебаркуль, где нам выдали обмундирование и немного подучили, после на самолёте прибыли в Украину в г. Белая церковь, а оттуда на автомашинах в посёлок Иванков Киевской области. Вместе со мной только в разных ротах на трудовой вахте был Александр Евденович Баннов из Шатрово.

Наш земляк служил в полку химической защиты водителем. На закреплённом за ним новеньком «ЗИЛ-131» проводил дезактивацию населённых пунктов, в том числе Чернобыля и Припяти, 4 раза был на месте эпицентра взрыва – четвёртом энергоблоке. Работать там разрешалось всего несколько минут. Ликвидаторы водой смывали радиоактивную пыль с домов, перекапывали землю, снимали верхний слой грунта и вывозили его на специальные могильники, очищали и обрабатывали колодцы. Ни о каком героизме тогда не говорили, люди выполняли приказ, не щадя своего здоровья. На каждого ликвидатора заводилась индивидуальная карточка дозы радиоактивного облучения. Но разве реально его учесть полностью?

- В первый месяц нам выдавали личные дозиметры в виде авторучки, - вспоминает Михаил Николаевич. – По нему каждый ликвидатор видел, какую дозу облучения он получил на работе. Потом их забрали и выдали другие, так называемые «слепыши», их мы сдавали в конце дня в секретную часть, и нам ставили в карточку всем одинаковую дозу. В конце вахты у меня в карточке значилось 16,78 ренген. Также первое время на завтрак всем давали по 200 граммов водки, говорили, что якобы алкоголь выводит радиацию из организма. На лобовом стекле автомобиля приклеивали листок, на котором указывалась доза спиртного, принятого водителем. Но потом и это запретили, так как участились дорожные аварии. И даже наоборот стали наказывать тех, кто крадче употреблял спиртное. Одного сослуживца из Свердловска за то, что он выпил одеколон, стали отправлять на четвёртый энергоблок каждый день. Через две недели он полностью поседел!

Воздействие радиации также не прошло бесследно и для Михаила Николаевича. Практически сразу после работ на опасных объектах у него пропал голос, говорил он только шепотом. Кода предоставлялась возможность пообщаться по телефону с супругой, то за него говорил Александр Баннов. Да и после возвращения из командировки здоровья не прибавилось. К сорока годам он полностью поседел, выпали зубы…

- Сегодня про ликвидаторов аварии много говорят, но очень мало для них делают, - сетует ветеран. – Из всех льгот, которые положены «чернобыльцам», я получаю ежемесячно 1900 на питание и раз в год около трёх тысяч на поправку здоровья. И всё. В других регионах ликвидаторы почти ежегодно подлечиваются в санаториях, получают жильё или жилищные сертификаты. А нам приходиться по судам выбивать положенные копейки…

Действительно, о работе ликвидаторов последствий этой аварии сегодня говорят, как о настоящем подвиге. Упоминается даже такой факт, что после взрыва было принято решение собирать остатки ядерного топлива при помощи роботов. Однако техника не выдержала чрезмерных доз радиации, и роботы вышли из строя! Да и сам Михаил Николаевич говорит, что через 3 месяца его новенький «ЗИЛ» уже не отмывался от радиации и его, как и сотни других машин, зарыли в могильник. Люди оказались крепче машин. И по прошествии 30 лет после аварии на ЧАЭС своей жизнью, гражданской позицией доказывают это.

В завершение разговора Михаил Николаевич сказал: «Я не жалею, что участвовал в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Настоящие мужчины должны всегда выполнять свой долг, пусть даже с риском для здоровья и самой жизни. Только государство не должно их забывать, а оказывать таким людям помощь и поддержку».

Владимир ЧЕРНЫШ.